Зуб мамонта. Ржавый оскал разорвавшегося снаряда. Старинный патефон. Лоснящийся бок старой галоши. Советский рубль. Остов разрушенной каменной церкви. Теплый чай с конфетами в классе воскресной школы под непринужденный разговор с православными друзьями… Я освежаю в памяти события того октябрьского дня и поражаюсь чуду промелькнувших суток, сумевших вместить в себя целую эпоху.
Машина времени
23 октября Русская Православная Церковь чтила память великого угодника Божиего: в этот день 124 года назад в Шамординской обители почил старец Амвросий. Спустя целый век и два десятилетия в храме Воскресения Христова села Алексеевское благочинные во главе с епископом молитвенно поминали преподобного старца благословенной Оптины. Божественная литургия предваряла встречу епархиального духовенства, на которой рассматривались важные церковные вопросы.
Вместе с делегацией благочинных в Алексеевское прибыла и православная молодежь: небольшим, но дружным составом нам предстояло обсудить все детали грядущего православного фестиваля видео- и фоторабот. Нить обсуждения рабочих моментов то и дело прерывалась репликами-воспоминаниями о приятностях, входящих в список впечатлений нашего неформатного дружеского общения. После того, как разобрались с фестивалем, закрыли окно кабинета плотной материей и устроили закрытый показ видеоролика, созданного ребятами из творческой лаборатории Спасского благочиния.
Насущные вопросы «молодежек» были решены, и нам оставалось ждать окончания расширенного совещания благочинных. Минуты ожидания, вынырнувшие из дня, ознаменовавшегося особо ранним пробуждением (не приведи Господь опоздать на архиерейскую службу!), тянулись бесконечно. И вот кто-то предложил поехать на место разрушенного старинного храма. Так был обозначен первый пункт нашей незапланированной экскурсии по Алексеевскому. Спустя какое-то время, я поняла: в тот момент, когда гостеприимная Ольга, руководитель алексеевской «молодежки», повернула ключ зажигания своего автомобиля, мерное урчание двигателя перенесло нашу команду в салон воображаемой машины времени. И наше путешествие по историческим вехам легендарного села началось.
Остановка первая: букет бордовых хризантем
— Кто-то из жителей постоянно приносит сюда цветы. В прошлый раз, когда мы были с ребятами на экскурсии, у могилы видели букет. И вот, пожалуйста, опять, — наш алексеевский экскурсовод Ольга показала нам почти до основания разрушенный первый храм старинного села.
Триста лет назад казанский и астраханский губернатор Петр Матвеевич Апраксин приобрел небольшую деревушку на левом берегу Камы, в месте пересечения реки с Оренбургским почтовым трактом. Было это в 1712 году, а спустя какое-то время деревня преобразовалась в большое богатое селение, православная история которого началась с постройки деревянной церкви, один из приделов которой впоследствии и дал новое название селу — Алексеевское.
Словно эхом далекого ХVIII века доносятся до нас слова уникального исторического документа — «Летописи Воскресенской церкви села Алексеевского Лаишевского уезда», составленной местным священником Василием Нечаевым в 1891 году: «…Мы, великий господинъ, преосвященнейший Тихонъ, митрополитъ Казанский и Свияжский… благословили и повелели въ новозаводной… ближняго болярина Казанскаго и Астраханскаго губернатора Петра Матвеевича Апраксина за Камою рекою вотчине, въ селе Алексеевскомъ, построить… церковь Божию во имя Живоноснаго Христова Воскресения, да въ приделахъ иже во святыхъ отецъ нашихъ Николая, архиепископа Мирликийскаго Чудотворца, да Алексия, митрополита Московскаго и всея России Чудотворца, деревянную…»
Непривычный слуху современного читателя стиль архиерейского указа митрополита Тихона погружает нас в атмосферу давно минувших лет, растворившейся миражами истории почивших веков.
Церковь три раза меняла свое обличье, из деревянной, стараниями новых хозяев села горнозаводчиков Демидовых, став каменной, а затем, спустя более полувека, попав в собственность последнего хозяина села Алексея Ивановича Сахарова, превратилась в «каменный, трехпрестольный, довольно величественный и просторный» храм.
Прочные своды третьего храма оберегали ценные святыни — многочисленные иконы. Наиболее почитаемая — Ахтырская икона Божией Матери — имела семь вершков (31 см) в вышину и пять (22 см) — в ширину. Время ее написания и авторы неизвестны, а обретение иконы произошло в 1816 году по Божиему Промыслу, когда она дивным образом исцелила больного юношу. Впоследствии эта икона многократно являла чудеса.
Сегодня о былом величии каменной постройки можно лишь догадываться. От нее остались только оголенные остовы стен, которые как покалеченные мятежной бурей мачты кораблей, тянутся к серому алексеевскому небу. Немые свидетели сгинувшего безбожного лихолетья, останки Воскресенской церкви словно застыли в безмолвном крике.
Обнаженная кладка уцелевших фрагментов стен из красного кирпича напоминает кровоточащие раны. В разрушенном каменном храме сейчас, как зажженная свечечка, теплится небольшая часовенка. Светлая, славная, она переполняет сердце надеждой на то, что православная вера на Руси возродится.
Букет бордовых хризантем, возложенный к новой часовенке, читается покаянным жестом, исповедью, возгласом «Простите нас!» в адрес тех, кого на свете уже нет. Может, этот запутавшийся в осеннем букете крик, предназначен последнему священнику храма Дмитрию Тростянскому, расстрелянному 8 января 1938 года тройкой НКВД в Чистополе?..
С черно-белой фотографии на меня смотрит усталое лицо церковнослужителя, и мне кажется, что бордовые хризантемы — это соцветия с мученического венца иерея, отошедшего ко Господу 77 лет тому назад в день, следующий за святым праздником праздником Рождества Христова.
Продолжение следует…
_s.jpg)