На Руси всегда любили монастыри — духовные оплоты Православия. Верующие стремились совершать паломничества в обители, освященные молитвами многих поколений иноков, подвизающихся за грешный мир.
И сегодня, как в минувшее время, люди идут в обители за духовной поддержкой, за наставлением. Посещение монастыря — лучший способ приобщения к Православию. Мы начинаем цикл повествования об истории женского монашества Казанского края.
В пореформенный период 1860-1880-х годов развитие общественной инициативы стало проявляться не только в сферах самоуправления, образования, благотворительности, но и в церковной жизни в виде возрождения и расцвета монашества. Преодолевалась установившаяся с петровских времен традиция бюрократизации церковной жизни. Весьма заметным явлением в эти годы стал подъем монастырского общежительства. Происходила своего рода компенсация, когда новые монастыри открывались вместо тех, которые были закрыты еще при Петре I или в результате политики секуляризации, проводимой в правление Екатерины II.
С 60-х годов XIX столетия отчетливо проявилась тенденция к феминизации монашества. Особенно быстро росла численность послушниц (белиц). Произошло бурное открытие женских православных обителей.[1]
В монастырь шли представители практически всех сословий и социальных групп тогдашней России — от дворянок до девиц крестьянского происхождения. Однако в формировании монашества разные социальные слои играли далеко неодинаковую роль.
Абсолютное большинство монашествующих шли в обитель из крестьянского сословия. Монастырь обладал большой притягательной силой в отношении крестьян. Помимо чисто религиозных мотивов, имело значение и то, что, поступая в монастырь, крестьянин поднимал свой социальный статус (соответственно — престиж своих родственников). Кроме того, монашество избавляло его от той материальной нужды, которая постоянно преследовала его в мирской жизни. И потому крестьяне старались пристроить своих детей в ближайший монастырь.
При этом, нельзя утверждать, что власти как-то поддерживали это движение, ибо вся инициатива исходила с мест. Общее число подобных монастырей в масштабах Российской империи превысило 200, только в Казанском крае появилось пять новых женских монастырей: в Уфимской епархии — Мензелинский Пророко-Ильинский (1855 — 1860 гг.), в Вятской епархии — Елабужский Казанско-Богородицкий (1859 г.), в Самарской епархии — Бугульминский в честь иконы Казанской Божией Матери (1879 г.), в Казанской епархии — Чистопольский Успенский (1879 г.) и Лаишевский Троицкий (1888 — 1889 г.).
История создания всех новых обителей весьма схожа. Большинство из них открывалось в провинциальных уездных городах, т.к. в крупных — деятельность общественности направлялась на поддержку уже существующих, обретших известность и славу, старинных монастырей.
Сначала возникала небольшая община женщин, добровольно, не имея ни церковного, ни государственного статуса, ведущих монашескую жизнь. Все они известны совершенным общежитием, аскетическим деланием и неукоснительным соблюдением богослужебного устава. При поддержке состоятельных купцов и других благотворителей община обустраивалась, приобретала по указу Священного Синода официальный статус, а через несколько лет, по его распоряжению, преобразовывалась в монастырь. Община являлась преддверием святой обители и предоставляла возможность утвердиться в решении принять монашеские обеты.
По законодательству Российской империи со времен Екатерины II на содержание монастырей выделялись «штатные» суммы. На вновь открываемые же, выделение средств предусмотрено не было. Поэтому добиться открытия новой обители было непросто — необходим был указ императора, который, как правило, подписывался только в том случае, когда будущий монастырь не только не требовал субсидий от государства, но сам имел стабильные источники существования. Подобными источниками были пожертвованные благотворителями земельные угодья, недвижимость в городах, проценты с капиталов в банках. В конце XIX века правительство стало всемерно способствовать организации женских общин в целях благотворительности и миссионерства.
Особенностью женских монастырей стала строгая подвижническая жизнь, сочетавшаяся с широкой социальной и благотворительной деятельностью, организацией школ, приютов, всевозможных рукодельных и иконописных мастерских, больниц, богаделен.
 |
Мензелинский Пророко-Ильинский женский монастырь |
[1] Зырянов П.Н. Русские монастыри и монашество в XIX и начале XX века. — М.: Русское слово, 1999. — С. 21.
