Клирик храма Рождества Христова города Казани иерей Ростислав Икрамов, тяжело раненый в феврале этого года, вернулся на передовую. Чтобы спасти жизнь отцу Ростиславу, врачи Санкт-Петербургской военно-медицинской академии приняли решение ампутировать раздробленную ногу. Однако на этом хирургические вмешательства не закончились. Священник получил множественные осколочные ранения, медики насчитали более сорока осколков. На лечение, протезирование правой ноги и реабилитацию ушло семь месяцев, некоторое время батюшка смог побыть в Татарстане, с семьёй. А после того, как врачи разрешили продолжить службу и служение, вернулся в родную бригаду.
Контракт с Министерством обороны Российской Федерации он подписал в прошлом году. Этому предшествовали многочисленные гуманитарные поездки в зону проведения специальной военной операции. С первых дней СВО военное духовенство Татарстанской митрополии организует непрерывное снабжение фронта всем необходимым. Маскировочные сети, браслеты выживания, духовная литература, провизия – всё, что собирали приходы, ранее отец Ростислав лично привозил на передовую, где понял, насколько сильно бойцы нуждаются и в духовном окормлении.
После поездок с гуманитарной и духовной миссией, священник подписал контракт и отправился на фронт. Шло время, отец Ростислав служил, но потом случилось ранение – он подорвался на мине и попал под артиллерийский обстрел на Донбассе, недалеко от Новогродовки. Военный капеллан, помощник командира бригады «Урал» по работе с верующими иерей Ростислав Икрамов дал интервью корреспонденту епархиальной службы помощи нуждающимся «Милосердие — Казань»: https://kazanmiloserdie.ru/news/obidy-na-boga-net-dal-eshhyo-pozhit-svyashhennik-iz-kazani-posle-raneniya-i-amputaczii-vernulsya-na-peredovuyu/.
Опыт преодоления тяжёлого ранение совершенно точно способен приободрить и вдохновить и военнослужащих, так и их родных, которые, возможно, прямо сейчас не знают, как помочь и поддержать своего сына, брата, мужа, папу.
Отец Ростислав, спасибо, что нашли время и согласились побеседовать на такую непростую тему. Священник на передовой также рискует наравне с военнослужащими? Осознавали ли Вы всю опасность, когда подписывали контракт с Министерством обороны России?
В зоне проведения спецоперации риск есть везде! Всё-таки обстановка тяжёлая, что на фронте, что в отдалённых районах, которые лишь только кажутся тыловыми. И ракетные обстрелы происходят, и дроны противника не дремлют. Всю эту опасность, безусловно, необходимо осознавать, когда там находишься. Понимал это и я. Тяжёлое ранение, конечно, разделяет жизнь на «до» и «после». Сейчас у меня появилось много новых затруднений, с которыми справляться придётся до конца жизни.
Где Вы проходили лечение и реабилитацию?
Я подорвался на мине и попал под обстрел 21 февраля. Сначала меня доставили в военный госпиталь Ростова-на-Дону. Оттуда практически сразу эвакуировали в Санкт-Петербургскую военно-медицинскую академию, где и получил основное лечение. Могу смело сказать, что это очень компетентное медицинское учреждение. Замечательный персонал, много научных сотрудников. В Петербурге мне ампутировали правую ногу, пострадавшую от разрыва мины. Потом была реабилитация и протезирование. Весь процесс занял полгода. Затем меня отправили в Татарстан, в отпуск по лечению. Госпиталь — очень интересное место. Он собирает абсолютно разных людей по возрасту, мировоззрению, вероисповеданию. Приходится существовать всем вместе. Это тренирует настоящее христианское смирение! Со многими ребятами мы очень сильно породнились.
Испытали ли Вы чувство обиды на Бога после ранения?
Обиды на Бога, конечно же, не было, нет и быть не может! Слава Богу, что живой. Он меня уберёг, дал возможность ещё пожить! Чувствую только благодарность Господу Богу за жизнь и возможность служить дальше Церкви и Родине. А ранение и увечье не такие уж и сильные, чтобы замыкаться в себе и жалеть себя. Чтобы я бы сказал тем, кто только узнал про тяжёлое ранение бойца? Поддержка родных — самое главное! Задача семьи и друзей — постоянно быть с ним на связи. А по мере возможности быть рядом, чтобы у раненого было осознание, что жизнь-то продолжается и будет продолжаться в том же режиме, а, может быть, даже и лучше!
В госпитале я увидел примеры беспрецедентной человеческой доброты как со стороны медперсонала, так и со стороны бойцов, которые вместе со мной проходили лечение. Да, сначала кажется, что невозможно забыть и притупить тот ужас, но наш мозг устроен чудным образом. Всё плохое забывается, будто и не было этих семи месяцев лечения и реабилитации. Продолжаешь жить дальше, делая важные выводы…
Поделитесь, пожалуйста, выводами, которые Вы сделали?
Всё просто! Главная точка опоры — это семья. Когда защищаешь Родину, то всегда надо помнить про близких и родных. Честно, даже не представляю, как бы пробыл в госпитале без помощи семьи. Моё ранение очень поменяло жизненные принципы — теперь интересы семьи в безусловном приоритете.
Когда стало понятно, что службу и служение на передовой Вы намерены продолжить, семья спокойно приняла Ваше решение?
Домашние, если честно, не были в восторге от моего решения, но отнеслись с пониманием. Они очень переживают! Очень поддерживают сыновья, особенно старший, он сам в этом году стал курсантом Казанского танкового училища. С ним мы сблизились как никогда. У нас появилось больше общих тем для разговоров, обсуждаем общие проблемы военнослужащих.
Как Вас встретили в родной бригаде?
Пока находился на лечении и реабилитации, мыслей был целый ворох. Однако едва пересёк границу с передовой, так сразу же мысли все ушли, словно никуда и не уезжал: я дома! Пока я находился в госпитале, командир всё время был со мной на связи. В расположении встретили очень хорошо. Сейчас объезжаем подразделения части, совершаем Литургии, служим молебны, крестим и причащаем военнослужащих. Слава Богу, все ребята, с кем мы работали, живы и здоровы! Настроение у бойцов бывает разным, но всегда приятно видеть их воодушевлением, когда священнослужители находятся рядом, в одном строю. Мне как военному священнику очень важно, чтобы воины не падали духом. Когда они видят, что люди на протезах возвращаются на службу, это только больше укрепляет их уверенность, что дело наше – правое.
Что лично Вам пока даётся с трудом после протезирования?
Очень переживал, что не смогу водить машину и придётся ставить ручное управление. Помню, ещё мальчишкой всегда очень хотел водить автомобиль. И вот, когда получил увечье, то первым делом подумал: «А как же я дальше буду ездить на машине?» На самом деле, всё не так страшно! Я уже спокойно передвигаюсь на авто всё с той же механической коробкой передач. В быту тоже справляюсь без проблем, конечно, теперь надо постоянно надевать лайнер (чехол под протез) и протез. Что касается священнического служения, то врачи сказали, что через год буду ходить, не хромая. Служить Литургию одному пока практически не представляется возможным. Но даст Бог, через год встану перед Престолом и сам полностью совершу Божественную Литургию. Очень этого жду.
Находясь в госпитале, Вы понимали, что вернётесь на фронт. А строите ли Вы планы на мирное время?
Дай Бог, чтобы всё это скорее закончилось, и все мы вернулись к мирной жизни. После окончания спецоперации обязательно первым делом поеду к своим госпитальным товарищам в Бурятию. Они меня поразили своей простотой, добротой и заботой. Никогда не давали мне пропустить обед, помогали соблюдать чистоту. Такого человеческого отношения к малознакомому человеку я ещё не встречал! Да и вообще в госпитале я встретил столько христианских поступков по отношению друг к другу, сколько не встречал в обычной жизни! Когда об этом думаю, то сугубо благодарю Бога за всё и за то, что благодаря ранению познакомился и увидел всех этих людей.
Отец Ростислав, спасибо большое за откровенную беседу. Мы желаем Вам скорейшего восстановления, крепкого здоровья, сил духовных и физических!
