Уважаемый Александр!
Канонизации святых совершались нашей Церковью на протяжении всей ее истории: от времен Киевской Руси и даже в советское время. Однако ни один акт канонизации не вызывал такой общественной реакции, как этот. Канонизация святого – это не политический акт с целью воздействия на партийную или административную конъюнктуру, это не пропаганда общественного деятеля, не культурно-историческое лоббирование и не культовая раскрутка.
Канонизация святого – это показатель самосознания общества, и состоявшийся в августе 2000 года Юбилейный Архиерейский Собор Русской Православной Церкви показал нам, на каком уровне самосознания находимся мы сейчас.
В канонизации заключается огромный духовный потенциал – ведь и у нас, ныне живущих, и у тех, кто после нас будет жить, появляются реальные заступники, молитвенники и помощники.
Мы еще не осознали всю невиданную мощь этого величайшего прославления. Когда во времена Иоанна Грозного при митрополите Макарии на Всероссийском Соборе были прославлены сразу 63 общерусских святых, это на многие века и десятилетия осенило русский народ таким духом подвижничества, что он выдержал не одну войну, из смуты сделал триумф, избрал на престол Романовых, махнул за полстолетия до Тихого океана, создал великую державу и породил еще не одно поколение святых угодников.
И вот в самый кризисный год уходящего века, когда силы народные на исходе, всюду гибель и взрывы – в эти дни Господь прославляет через Собор архиереев Русской Православной Церкви более тысячи праведников в том числе и последнего императора. В помощь России и всему миру послана Богом необоримая рать святых подвижников. С нами Бог, и предстательством Его святых не страшны никакие испытания до скончания времен.
Чаще всего к вопросу об общецерковном прославлении последнего государя императора с чисто политической точки зрения подходят люди, далекие от церковной жизни. Они и в Церкви видят некий институт, сохранивший древние традиции, и царь для них – всего-навсего высшая административная власть. Поэтому в решениях церковной власти о канонизации царственных страстотерпцев им видится лишь одобрение государственной деятельности одного из представителей династии Романовых. Да, безусловно, царское служение России и ее народу невозможно изъять из политической сферы, но это не значит, что совершая канонизацию монархов, царей или князей (а в православном, и не только русском, календаре таких святых более ста), Церковь руководствуется политической идеей.
Прославляя святого, Церковь не преследует идеологических целей, которых у нее просто нет по своей природе, а только “свидетельствует перед уже чтущим праведника народом Божиим, что тот или иной подвижник угодил Богу, независимо от того, какое положение занимал он в своей земной жизни”. Именно Церковь в акте канонизации возвещает нам благоволение Божие, что некоторые христиане вошли в Царство Небесное. Делать же это, как Вы понимаете, может только общество, которое далеко от политики, в котором действуют не “назначения” и “указания”, а Воля и Промысл Божий. Говорить же о политике царя как о факторе, снискавшем ему святость, вообще абсурдно, даже если бы заслуги последнего царствования были грандиозными, это не приблизило бы его к Царствию Небесному, так как туда возводит человека не внешнее, а внутреннее делание.
Причиной же прославления как страстотерпцев в лике новомучеников и исповедников Российских: Императора Николая II, Императрицы Александры, Царевича Алексия, Великих Княжен Ольги, Татианы, Марии и Анастасии является то, что они были не простыми людьми. И за это приняли страдания и смерть, то есть были Царственными страстотерпцами.
Видимо, канонизация еще не осмыслена теми, кто приписывает ей только политические контуры: убили не “граждан Романовых”, а Божиего Помазанника, царственных, священных особ, и именно в этом – покаянный момент. “В политизированную эпоху нового времени, когда гонения на Церковь и христиан трудно порой бывает отделить от политических преследований, жертвы политических убийств могли быть святыми страстотерпцами, так как их убивали как символ Православной Руси”, - говорилось в одном из предканонизационных документов.
Тем более, что в последние семнадцать месяцев, проведенных императором и его семьей в почти полной изоляции от внешнего мира, ими было проявлено достойное восхищения величие, проистекавшее от их удивительной нравственной высоты. Посмотрите на их христианское терпение: император, который повелевал огромной державой, пятой частью всего мира. И вдруг те, кто не смел приблизиться к нему, начинают им командовать и ведут себя по-зверски жестоко. И государь, и государыня, и их дети терпеливо переносят такие унижения и оскорбления.
Решение о канонизации не столько политическое и даже не столько историческое, сколько давно ожидаемое церковным народом как в России, так и во всем православном мире; спросите у любого православного, есть ли у него икона Царственных мучеников, и вы услышите только утвердительный ответ.
Тогда это, вероятно, могло бы привести к общественному разделению, да и многие архиереи занимали нейтральную позицию. Однако на состоявшемся Архиерейском Соборе вновь исполнились слова: “Изволися Духу Святому и нам”, и все ощутили и поняли это не умом, а сердцем, как и большинство наших сограждан, ибо где Божия воля, там ум отступает, он уже не помощник.
Было удивительное единодушия в принятии решения о канонизации. Даже колеблющиеся стали за канонизацию, после голосования долго не стихали аплодисменты, многие перекрестились, благодаря Господа, а ликующий народ перед храмом Христа Спасителя пел “Христос Воскресе!”.
Есть люди, которые попытаются извлечь из этой канонизации политическую выгоду или что-то еще. Но ведь ясно прозвучало, что канонизация Царственных мучеников не имеет политического характера и тем более не означает канонизации “монархического” строя. Вспомните канонизацию Патриарха Тихона – тоже были противники: как же мы его канонизируем? такую личность? По канонизации отца Иоанна Кронштадтского тоже были сомнения. Канонизировали – все успокоилось. И в данном случае все быстро успокоится. Главное, что все встало на свои места.
За годы, предшествовавшие канонизации, удалось преодолеть разногласия и даже опровергнуть доводы противников канонизации. Канонизация Царской семьи осуществлена в лике святых страстотерпцев. В богослужебной и житийной литературе Русской Церкви слово “страстотерпец” стало применяться к тем святым мученикам, которые, подражая Христу, с терпением переносили физические и нравственные страдания, смерть от руки политических противников. Как страстотерпцы – первые русские святые князья Борис и Глеб, Андрей Боголюбский, царевич Димитрий, государь император и его семья не только за веру пострадали, но зверски, варварски были убиты врагами России в подвале Ипатьевского дома. По большому счету, этот чин святости даже не требует исследования обстоятельств жизни святого, так как решающим свидетельством здесь является именно пролитая в подражание Христу кровь. Однако, чтобы не оставлять без ответа выпады многочисленных критиков, соборный разум Церкви счел необходимым исследовать спорные религиозные, нравственные и государственные аспекты царствования последнего императора: 1905 год, отношения с Распутиным, отречение и так далее. Очень важно то, что все несогласия были сняты так просто – через оценку духовной жизни. Царь канонизирован не как государственный деятель, не как политическая фигура и даже не как мученик, пострадавший за Христа, а как страстотерпец – человек, который с христианским смирением и терпением перенес страдания, принял смерть. Это не политический акт, а свидетельство о том, что этот святой, как и любой святой, является для нас примером для подражания.
Царственные Мученики, которые ныне прославлены, - это часть нашей истории. Святой Царь Николай был Помазанник Божий, и убиение Царя - это расправа над народом, над российской государственностью, над историческим наследием, которое веками создавалось через род Романовых.
Канонизация Николая II, страстотерпца и мученика, это акт покаяния за предательство народом своего царя. За его убийство, и убийство его семьи.
Это акт признания полной несостоятельности обвинений в его адрес и политической и исторической бессмысленности его убийства. Акт признания его чистоты и невиновности в трагедии России.
Строго говоря, если кто не принимает русскую православную традицию, то и не несет на себя часть ответственности за историю России. Это добровольный, историко – мистический и лично-субъективный акт.
Если же мы идентифицируем себя с наследниками русской духовной культуры и русской истории, то мы не можем отделить себя от наследия императорской России, а также от революции и её плодов. Все связаны мистически и исторически, как во времени, так и личность с личностью.
Да, Николай II поступил как человек. Но кто из нас готов, если бы это было возможно, встать на его место. Быть именно там, пережить то, что ему выпало пережить и войти в подвал «ипатьевского» дома. Готовы?